Он никогда не хотел быть музыкантом - заучивать аккорды казалось слишком скучным занятием. Но на одном инструменте он играть все же умел. Задумчиво, скорее уже по привычке, покрутив кольцо на указательном пальце, он брал гитару в руки и медленно проводил по струнам, словно хотел распробовать их звук, вспомнить, какой он. Мягко и несвойственно улыбался, опять же привычным движением убирал с лица челку, лезшую в глаза, и начинал играть, мурлыча себе под нос слова любимой песни.
У него никогда не было желания и стать художником. Но это не мешало время от времени носить в своей сумке папку с листами. Зачем - он сам не понимал, хотя то, что рисовать толком не умеет, было довольно ясно. Но иногда желание взять в руки карандаш, провести ладонью по белоснежной бумаге, услышать шуршание грифеля об альбомный лист пересиливало, и руки сами тянулись к папке, а через пятнадцать минут скомканный рисунок летел в мусорное ведро, сопровождаемый раздраженным шипением, и в ладонь ложился любимый фотоаппарат. Слишком хотелось оставить что-то на память о голубях на крыше и вечерней пробке на центральном шоссе, о шелесте опавшей листвы по асфальту и суетящихся в аэропорту людях.
Наверное, именно поэтому он стал фотографом. Просто ходить по городу и ловить удачные кадры было уже не развлечением, а почти частью жизни. Фонари, прохожие, небоскребы, прилипшие к витринам магазинов с игрушками дети, падающий с серого неба дождь. Но самым своим любимым снимком он считал фото Бруклинского моста, хотя, он сам по себе очень любил это место. Пожалуй, сильнее, чем какое-либо другое в этом огромном городе.
«Не волнуйся, он справится со своим прошлым, и в конечном итоге разорвет связь со всем, что как-то напоминает ему о жизни до приезда в Америку. Найдет себе милую красавицу, на год или два младше. Будет по вечерам водить её в парк, в кафе и на набережную, будет показывать ей фотографии и накручивать на палец прядь её каштановых волос. А она будет счастлива, будет лишь крепче сжимать его руку замерзшими пальцами, смеяться над его шутками, ловить пушистые снежинки длинными ресницами и, смущенно отводя взгляд, одними губами шептать признания в любви»
В идеале любая такая история заканчивается свадьбой, романтический фильм - поцелуем и обещанием вечного счастья, сентиментальные романы, которые так любят читать в метро дамы лет тридцати - избитой фразой "я тебя люблю". Однако стоящие и серьезные книги с этих слов только начинаются. Когда-нибудь каждый слышал об этом. Слышал, но не придавал значения. И только потом, спустя несколько лет, приходит осознание, насколько это все правдиво.
Он никогда не разбрасывался словами, не давал пустых обещаний и, несмотря на свою взбалмошность, во многих вещах был предельно серьезен. Возможно, именно поэтому он и любил то фото, то золотистое солнце, скользящее теплыми лучами по асфальту, ту связь, которая до сих пор оставалась между ними. Связь, которую он до сих пор чувствовал.
У него никогда не было желания и стать художником. Но это не мешало время от времени носить в своей сумке папку с листами. Зачем - он сам не понимал, хотя то, что рисовать толком не умеет, было довольно ясно. Но иногда желание взять в руки карандаш, провести ладонью по белоснежной бумаге, услышать шуршание грифеля об альбомный лист пересиливало, и руки сами тянулись к папке, а через пятнадцать минут скомканный рисунок летел в мусорное ведро, сопровождаемый раздраженным шипением, и в ладонь ложился любимый фотоаппарат. Слишком хотелось оставить что-то на память о голубях на крыше и вечерней пробке на центральном шоссе, о шелесте опавшей листвы по асфальту и суетящихся в аэропорту людях.
Наверное, именно поэтому он стал фотографом. Просто ходить по городу и ловить удачные кадры было уже не развлечением, а почти частью жизни. Фонари, прохожие, небоскребы, прилипшие к витринам магазинов с игрушками дети, падающий с серого неба дождь. Но самым своим любимым снимком он считал фото Бруклинского моста, хотя, он сам по себе очень любил это место. Пожалуй, сильнее, чем какое-либо другое в этом огромном городе.
«Не волнуйся, он справится со своим прошлым, и в конечном итоге разорвет связь со всем, что как-то напоминает ему о жизни до приезда в Америку. Найдет себе милую красавицу, на год или два младше. Будет по вечерам водить её в парк, в кафе и на набережную, будет показывать ей фотографии и накручивать на палец прядь её каштановых волос. А она будет счастлива, будет лишь крепче сжимать его руку замерзшими пальцами, смеяться над его шутками, ловить пушистые снежинки длинными ресницами и, смущенно отводя взгляд, одними губами шептать признания в любви»
В идеале любая такая история заканчивается свадьбой, романтический фильм - поцелуем и обещанием вечного счастья, сентиментальные романы, которые так любят читать в метро дамы лет тридцати - избитой фразой "я тебя люблю". Однако стоящие и серьезные книги с этих слов только начинаются. Когда-нибудь каждый слышал об этом. Слышал, но не придавал значения. И только потом, спустя несколько лет, приходит осознание, насколько это все правдиво.
Он никогда не разбрасывался словами, не давал пустых обещаний и, несмотря на свою взбалмошность, во многих вещах был предельно серьезен. Возможно, именно поэтому он и любил то фото, то золотистое солнце, скользящее теплыми лучами по асфальту, ту связь, которая до сих пор оставалась между ними. Связь, которую он до сих пор чувствовал.